Место преступления — арт-рынок

Почему на арт-рынке не любят публичность

Проблема прозрачности арт-рынка обсуждается уже много лет, но его участники так и не объединили усилия для того, чтобы сделать его более открытым. Большая часть сделок происходит в частном порядке. По данным последнего отчета TEFAF, доля частных сделок с участием дилеров в 2016 году составила 62,5%, показав 20-процентный рост по сравнению с предыдущим годом. Число аукционных продаж падает (впрочем, аукционные сделки тоже не всегда прозрачны). Отсутствие информации о тайных сделках влечет за собой проблемы с ценообразованием на открытых участках рынка и невозможность с достаточной точностью предсказать, как поведет себя сектор в той или иной экономической ситуации.

Обычные проблемы непрозрачности, с которыми можно столкнуться, — отсутствие данных о провенансе предмета искусства, незнание имени продавца, неизвестность источника денег у покупателя и даже цены, запрошенной за товар. Конфиденциальность во многом выгодна большинству участников рынка искусства, и потому она долгие годы остается чуть ли не основным атрибутом этого сектора. Галереи и дилеры заинтересованы в росте цен на искусство — в состоянии непрозрачности рынка легко спекулировать и завышать цены, чтобы получать высокие комиссии. Отсутствие открытого ценника позволяет им запрашивать суммы, которые определяются не соотношением спроса и предложения, а «на глаз», в зависимости от финансовых возможностей покупателя.

Продавцы и покупатели, как правило, люди состоятельные, хотят оставлять свои имена в тайне. Иногда, впрочем, секретность как раз вызвана проблемами с финансами: ряд владельцев произведений искусства стремятся скрыть от общественности свои долги. Музеи стараются не афишировать продажи произведений из своих коллекций, чтобы не создавать шума в прессе.

Арт-рынок как лучшее место для преступления

Причин, по которым анонимность на арт-рынке процветает, — множество. Среди них есть и те, которые не имеют никакого отношения к охране личной жизни. Эксперты арт-рынка сходятся в том, что его непрозрачность становится питательной средой для различных преступлений.

Ставшая привычной анонимность и «джентельменские» отношения доверия, которые устанавливаются между продавцом, дилером и покупателем, привели к тому, что на рынке искусства начали циркулировать подделки. Одним из самых громких скандалов стала покупка российским предпринимателем Виктором Вексельбергом картины «Одалиска» Бориса Кустодиева на аукционе Christie’s в 2005 году. Вскоре выяснилось, что полотно было поддельным, и в ходе долгих судебных тяжб предпринимателю удалось вернуть деньги и получить компенсацию юридических расходов.

Непрозрачность арт-рынка стала благодатной почвой и для крупных преступных схем. Жертвой махинаций в 2011 году пала известная нью-йоркская галерея Knoedler & Company, которая просуществовала 165 лет. Она была вынуждена закрыться после того, как выяснилось, что она потратила $80 млн на фальшивки. Руководство галереи совершало сделки, основываясь на личном доверии к дилеру, который якобы действовал от имени коллекционера «Мистера Икс», желавшего сохранить свое имя в тайне. На деле галерея получала работы китайского художника-эмигранта, который работал в гараже в Квинсе и мастерски копировал почерк Джексона Поллока, Барнетта Ньюмана и других представителей абстрактного эксперссионизма.

На закрытости рынка искусства наживаются не только продавцы подделок, но и нечистые на руку дилеры. Громкий скандал, сопровождаемый судебными тяжбами, разразился между предпринимателем Дмитрием Рыболовлевым и его арт-консультантом Ивом Бувье. Несмотря на существовавший между ними договор о фиксированном проценте вознаграждения за консультационные услуги, Бувье скрывал от Рыболовлева изначальную сумму, запрошенную покупателем, и выставлял ему завышенную цену. Разницу агент забирал себе: по данным бизнесмена, он переплатил за свою коллекцию вдвое и потерял на сотрудничестве с Бувье более $1 млрд. Тот же Дмитрий Рыболовлев столкнулся с довольно дикой ситуацией, когда Christie’s принял на продажу принадлежавшую ему картину Анри де Тулуз-Лотрека «В постели: поцелуй», не выяснив имени владельца.

Обозреватель The Art Newspaper Russia Анна Савицкая в статье, подготовленной для «Коммерсанта», пишет, что объем мирового рынка искусства снижается не в последнюю очередь из-за вскрывшихся махинаций. Они во многом стали возможны потому, что рынок произведений искусства остается непрозрачной системой. Отсутствие достоверной информации отпугивает от рынка потенциальных инвесторов и не дает ему развиваться. Непрозрачность подкашивает репутацию арт-рынка и в долгосрочной перспективе обесценивает произведения искусства.

«Нравится нам это или нет, искусство используется для того, чтобы уклоняться от уплаты налогов. Оно может быть использовано для отмывания денег. Ты можешь приобрести какое-то произведение за полмиллиона долларов и отправить его в любое место, даже не показав паспорт. Множество людей используют это для отмывания. В то время как искусство выглядит храмом красоты, арт-рынок полон теневых сделок. Это нужно исправить, иначе он будет на долгое время подорван», — заявил известный экономист и коллекционер Нуриэль Рубини на Давосском экономическом форуме 2015 года, отметив, что если рынок не включит механизмы саморегулирования, его регулированием займется государство. Ему вторит член совета Базельского института управления Томас Крайст: «Арт-рынок — идеальная игровая площадка для отмывания денег. Мы должны просить о полной прозрачности: откуда вы получили деньги и на что их тратите», — говорит он.

Рынок искусства начал самоочищение

На рынке существуют два неравных лагеря. Согласно исследованию консалтинговой компании Deloitte подавляющее большинство игроков на арт-рынке считает, что сектор должен справляться с проблемами методами саморегулирования (76% среди профессионалов арт-рынка, 72% среди коллекционеров и 64% среди управляющих активами). Остальные (от 24% до 36% в каждой из групп опрошенных) — приверженцы государственного регулирования сектора. При этом большинство участников рынка признает, что непрозрачность наносит ему серьезный репутационный ущерб.

На фоне громких разоблачений, произошедших на арт-рынке в последнее время, его крупные игроки начали постепенно идти к саморегуляции. В феврале аукционный дом Christie’s заявил, что в последние месяцы обязательно требует от агентов раскрывать имена продавцов произведений искусства. Впрочем, ряд экспертов считает, что тяготеющие к большей открытости аукционы лишь распугают потенциальных клиентов: те уйдут на менее прозрачные иностранные торговые площадки или будут продавать искусство в частном порядке.